Переписка Натальи Суховой и Леонида Развозжаева

Добрый день, Леонид!
Спасибо за хорошее письмо, которое по ощущению совпало с теми нежными о Вас словами Сергея Шаргунова, которые как-то у него прочитала. "Выбрала" я Вас "для переписки" потому, что, как уже писала, ситуация Ваша в неволе кажется мне наиболее драматичной. Невозможно представить, ч т о Вы пережили морально, нравственно и как мучительно было Вам вновь обрести опору для жизни. В семидесятые годы я училась на филфаке Иркутского университета, хотя родом из Красноярского края, из Хакасии, и для меня родным стал Ваш Ангарск, где жила моя подруга и где я бывала в годы учебы и еще долго после. Это тоже внутренне сближает с Вами.
Василий Жуковский назвал поэзию земной сестрой небесной религии, светлым маяком, зажженным Самим Создателем…
Хочется, чтобы на какое-то время такой маяк осветили Ваш "каземат" и укрепил Ваш дух… Что Вы читаете, если читаете? Какие поэты Вам близки? Знаю, что и Вы пишете стихи…
С приветом, Наталья.
P.S. Леонид, мне хочется, чтобы Вы были свободны от условностей и писали только тогда, когда Вам захочется. И если Вам захочется… Ваша жизнь и так сейчас всецело несвободна, подчинена распорядку… Хотя бы здесь оставайтесь вольны!
Привет от моего мужа Сергея!
Константин БАТЮШКОВ
От бедного листка испуганной осины
До сказочных планет, где день длинней, чем век,
Всё – тонкие штрихи законченной картины,
Всё – тайные пути неуловимых рек.
Все помыслы ума – широкие дороги,
Все вспышки страстные – подъемные мосты,
И как бы ни были мы бедны и убоги,
Мы все-таки дойдем до нужной высоты.
То будет лучший миг безбрежных откровений,
Когда, как лунный диск, прорвавшись сквозь туман,
На нас из хаоса бесчисленных явлений
Вдруг глянет снившийся, но скрытый Океан.
И, цель пути поняв, счастливые навеки,
Мы все благословим раздавшуюся тьму
И, словно радостно-расширенные реки,
Своими устьями, любя, прильнем к Нему.
1899
Петр ВЯЗЕМСКИЙ
ЖИЗНЬ — ТАИНСТВО
Судьба и Божий суд нам, смертным, непонятны;
С безоблачных небес карает нас гроза,
Надежды лучшие и лживы, и превратны,
И в чистых радостях отыщется слеза.
Жизнь наша — таинство; мы, странники, тревожно
Под облаком идем в неведомый нам путь.
О чем печалиться? Чем радоваться можно?
Не знаем, и вперед нам страшно заглянуть.
Не наши блага — данные нам Богом;
Нам страшно и любить, что нам любить дано,
Что сознаем в душе святыней и залогом
Грядущего, и чем нам радостно оно.
Но вдруг грядущее и с ним все упованья
Ударом роковым во прах погребены;
Одни развалины не конченного зданья,
И душу тяготят несбывшиеся сны.
Жизнь — таинство! Но жизнь — и жертвоприношенье.
Призванью верен тот, кто средь земных тревог
Смиренно совершит священное служенье
И верует тому, чего постичь не мог.
Кто немощи души молитвою врачует,
И, если душу жизнь обманом уязвит,
Скорбя, без ропота свой тяжкий крест целует
И плачет на земле, и на небо глядит.
Иван БУНИН
СВЕТ
Ни пустоты, ни тьмы нам не дано:
Есть всюду свет, предвечный и безликий...
Вот полночь. Мрак. Молчанье базилики,
Ты приглядись: там не совсем темно,
В бездонном, черном своде над тобою,
Там на стене есть узкое окно,
Далекое, чуть видное, слепое,
Мерцающее тайною во храм
Из ночи в ночь одиннадцать столетий...
А вкруг тебя? Ты чувствешь ли эти
Кресты по скользким каменным полам,
Гробы святых, почиющих под спудом,
И страшное молчание тех мест,
Исполненных неизречимым чудом,
Где черный запрестольный крест
Воздвиг свои тяжелые объятья,
Где таинство сыновнего распятья
Сам Бог-Отец незримо сторожит?
Есть некий свет, что тьма не сокрушит.
1927
Наталья Сухова

(23.05.2013)